Артемий Кивович Троицкий на Гагарин пати (хистори)... «Именно те люди, что делали мини-рэйвы в питерском «Планетарии» и организовали в ноябре 1991 года «Гагарин party» в павильоне «Космос» на ВДНХ. Это не были «Новые композиторы» напрямую, это была их организационная тусовка. Это были питерские люди: Иван Салмаксов, Олег Цодиков, Леша Хаас, вот эта вот компания. Я был там едва ли ни единственным московским человеком, который имел какое-то отношение к организации этой вечеринки.
Я ведал агитацией и пропагандой. Я в то время был начальником, главным редактором музыкальных программ российского телевидения (РТР) и, пользуясь своим служебным положением, давал там объявления о проведении «Гагарин party». Более того, я дошел до такой наглости, что вечером той ночи вышел в прямой эфир и говорил «Ребята, все на ВДНХ, в павильон «Космос», там будет здорово». Сегодня представить себе такую вольность, да еще на государственном каннеле, совершенно невозможно, по целому букету разнообразных причин. Но тогда это сошло с рук. Телевизионное начальство никак на это не реагировало, и я делал там все, что хотел.
Надо сказать, что «Гагарин party» было мероприятием эпохальным. Ни одно событие, ни до ни после, не шло с ним в сравнение. Такого ощущения новизны, свободы и шага в новую реальность не было ни где и никогда.
Это была совершенно новая история. В то время наша музыкальная общественность плавала в проруби, ограниченной, с одной стороны, русским роком, а, с другой стороны, попсой. Это было либо «ДДТ», либо Пресняков и «Ласковый май». Электронная музыка была в новинку. Она была равно удалена как от рока, так и от попсы. В музыкальном плане это было ближе к попсе, к тому же «Миражу». Идеологически это было ближе к альтернативному року. Это виделось как совершенно новая история, и история замешенная, в первую очередь на гедонистическом отношении к жизни. То есть рок позиционировался как нечто интеллектуально-социальное, эстрада – как полное чмо, то рэйвы шли как гедонистическо-психоделическая альтернатива року. Психоделическая сторона была очень важна, поскольку с самого начала это было идеологически завязано на экстази.
Эту культуру подхватила богема. Причем, ее самая молодая часть. Это, кстати, была одна из причин, почему я вообще связался с этим движением. По рэйвам очень четко прошел поколенческий водораздел. Их полностью приняла молодая богема, и совершенно не приняли семидесятники. Рэйвы сразу же отсекли людей, которые меня сильно утомили, людей из этой рокерской тусовки. Они это восприняли в штуки, и видели во мне окончательного придурка и предателя. Это-то меня и привлекало, поскольку человеческая декорация сменилась почти полностью, если не считать отдельных, окончательно отъехавших персонажей вроде Светы Виккерс. Остальные слились в прошлую жизнь. Вокруг меня крутились молодые, коротко стриженные и очень странные люди.
Народу, кстати, собралось много, около тысячи человек. Публика была очень разная. Там было очень много богемы, музыкантов и художников, множество иностранцев, плюс – обычная московская публика, в том числе – и услышавшая мои призывы по ТВ. Как там обстояло дело с билетами, я не помню. Вход был, определенно, платным, но все финансовые и технические вопросы стоит задавать Цодикову.
Диджеи играли как питерские, так и московские. Там даже был один француз, чуть ли ни Лоран Гарнье. Нет, я путаю – Гарнье был потом, на Mobile. Там был такой толстый французский малый, не вспомню его имени. Я плохо помню детали, поскольку находился тогда в состоянии сильно смещенного сознания.
Кстати, всю эту вечеринку, всех этих странных и обдолбанных людей потом показывали на Российском телевидении. Это было очень весело. У меня даже есть кассета с записью «Гагарин party», очень смешная».
